"Сон в руку"
Петр проснулся ночью. Проснулся сразу и бесповоротно, но четко помнил вдруг пришедшее во сне яркое воспоминание из детства. Осознание произошедшего потихоньку заполняло проясняющуюся голову и поглотило его целиком, о чем свидетельствовало то что Петр не заметил как он, сидя на кровати, тихонько раскачивался из стороны в сторону, а лицо озарила широкая, чистая, абсолютно детская улыбка.
Это продолжалось пару минут, после чего он решительно встал и двинулся на кухню, жена сонно всхлипнула и перевернулась на другой бок. Открыв холодильник и скользнув взглядам по полкам, Петр выудил кусок телячьей колбасы, отрезал толстый кругляш, закинул материнский кусок обратно , косо отхватил ломоть “Ржевского” хлеба, наложил сверху колбасу, и с удовольствием оглядел свое незамысловатое произведение кулинарного искусства. Он осторожно откусил от края пожевал, улыбнулся и положив надкусанный сэндвич на тарелку, направился в гостинную. Включив компьютер, в ожидании загрузки, Петр тщательно обдумывал последовательность своих действий. Через пятнадцать минут компьютер был выключен, а его хозяин лежал на кровати, заботливо прикрыв одеялом любимую женщину и смотрел в потолок. Сон не шел, какой сон, он вдруг четко и ясно вспомнил события из своего детства, вспомнил что ему было шесть лет, вкус яблока, вспомнил даже запах который он ощущал в этот жаркий августовский день 1979 года.
На следующий день с утра Петр позвонил на работу и сказался больным. Далее бросив в командировочную сумку смену белья и зарядку для телефона, сказав Ляле что вернется завтра, жадно поцеловал её и вышел к ожидающему такси. Всю дорогу до аэропорта, в самолете, потом в пригородной электричке, внутри груди Петр ощущал необычное тепло и спокойствие, он шутил с попутчиками, необычно вкусно ел самолетную еду, легко отпускал комплименты, и своим поведением даже совершенно необычайным образом обезоружил одного моложавого, но уже сильно сморщенного гражданина, который налетев на него на вокзале, хотел видимо поскандалить.
Сойдя с электрички на знакомой с детства платформе, Петр вдохнул полной грудью чистый воздух и прогулочным шагом направился по центральной улице деревни в дальний её конец. Подойдя к небольшому, чуть покосившемуся домику он вдруг увидел его теми глазами маленького мальчика, когда забор был выше его роста, все казалось огромным, интересным и значительным. Резкий сухой лай собаки на мгновение вывел его из полублаженного состояния, в котором он пребывал, но лишь на мгновение. Постояв у калитки пять минут Петр услышал как хлопнула дверь, потом замолкла собака, потом открылась калитка и выплыли они, уже седые, ржавые понизу от махорки, роскошные усы деда Максима. Посмотрев снизу вверх, дед прищурился, цепкий взгляд выцветших глаз смягчился, и с возгласом “Петька”, он размашисто и неожиданно сильно обнял его ниже груди, в силу своего роста.
Через пару часов, уже захмелевшие от ядреного самогона, запиваемого сырыми яйцами, вспомнив все Петькины детские проделки, обсудив жизнь и прослезившись при воспоминании о бабе Клаве вышли во двор. Дед Максим был Петру не родным, они сошлись с бабушкой позже, уже в осень жизни, сильно любил Клавдию, как уважительно он её всегда и называл.
— Чет я за захмелел, дед Максим, пойду ка на пруд схожу, на вечернюю зорьку, дай удочку, да вот топор возьму для костра.
— Ничего ты Петька сейчас не поймаешь, ну да сходи, охолонись, тока в воду не лезь, пьяненький ты.
Сойдя привычной тропинкой под горку к пруду Петр отошел в сторону от берега и стал осматриваться. Затем решительно направился к двум большим ветлам, еще раз осмотрелся, и отступив, начал топором рубить дерн в одном месте, примерно отмерив метр на метр. Потом пошел песок, который топором можно было рыхлить, а руками выгребать. И вот он, его детский тайник в остатках истлевшей тряпки, о котором он так никому и не рассказал, хотя очень хотелось, а потом бабушка стала болеть, он перестал приезжать к ней на лето и совсем забыл, до предыдущей ночи, о своей великой тайне. Он вспомнил как намекал бабушке о том что нашел разноцветные камушки, но она интереса не проявила, а местные мальчишки не внушали доверия, так как можно было всего лишиться. Нашел он прогнившую, жестяную банку в самых зарослях рогозника, меряя ногами глубину ила, что было на тот момент самым важным занятием для маленького шустрого мальчонки. Петр отчетливо вспомнил этот момент, пересыпая содержимое тайника в пластиковый пакет.
Дед Максим сокрушался что Петька столько не был и сразу уезжает, потом электричка, самолет и вот уставший Петр сидит в гостиной и ждет когда Ляля придет с работы, прям так не переодеваясь, считая минуты до её прихода. Потом пришла Ляля и он сразу с порога начал рассказывать свою историю про детский клад из разноцветных камешков и как он вспомнил позапрошлой ночью о нем и как съездил в деревню и как нашел. Потом с выдохом “Вот”, Петр высыпал на газету приличную горку грязных камешков различного размера, при ближайшем рассмотрении в которых угадывались драгоценные камни. Потом Лялька прыгала до потолка, потом они их вместе мыли и смотрели в интернете какие это камни и сколько они стоят. День закончился, и лежа в кровати Петр вдруг подумал, что в его жизнь пришло нечто новое, что камни не самое главное, обретенное в его путешествии. Он еще и еще раз вспоминал свою поездку, это тепло в груди, эта необычайная легкость и дружелюбие, это все осталось с ним. Петр понял, что он стал совершенно другим человеком и этот человек ему самому нравился больше, чем предыдущий.
— Разноцветные камешки , прошептал Петр и заснул счастливым.
